Когда вспоминают о времене открытого Геноцида коренного населения Карелии, когда русские палачи уничтожали на нашей земле людей сотнями тысяч, чаще всего говорят о Соловках или Сандармохе, иногда вспоминают и о Красном боре. Но на самом деле таких лагерей было множество и мест массовых расстрелов и как русские называли их “санитарных захоронений” и других мест преступлений против человечества на территории карельских земель более тысячи. Никакие фашисты или национал – социалисты за всё время своего правления не смогли и на десятую часть достичь тех навыков умертвления человека какими обладают русские садисты. Русские ублюдки не жалели ни детей, ни стариков, ни женщин, ни больных , ни инвалидов. Они уничтожали людей спокойно и размеренно, для них это был обыкновенный конвейер, который в любой момент может заработать снова.
Одним из самых страшных концлагерей был Свирьлаг, там погибло по разным оценкам до нескольких сотен тысяч зеков. Основная масса была из коренных жителей Олонецкой и Архангельской губернии, к тому времени Архангельской, Ленинградской областей и Карелии. Зверства надзирателей и отношение к заключенным были здесь настолько дикими, что все документы по нему, как официально сегодня заявляют русские – уничтожены. По официальной версии лагерь был закрыт в 1937 году, но судя по имеющимся свидетельствам этот конвейер смерти исправно работал до начала военных действий в этом районе в 1941 году. Все оставшиеся в нём заключенные , как и во многих других зонах по всей Карелии были уничтожены охраной лагерей перед отступлением .
Из воспоминаний “Свирьлаг был нищим лагерем даже по сравнению с ББК. Нормы снабжения были урезаны до последней возможности, до пределов клинического голодания всей лагерной массы. Запасы лагпунктовских баз были так ничтожны, что малейшие перебои в доставке продовольствия оставляли лагерное население без хлеба и вызывали зияющие производственные прорывы.
Этому лагерному населению даже каша перепадала редко. Кормили хлебом, прокисшей капустой и протухшей рыбой. Норма хлебного снабжения была на 15 процентов ниже нормы ББК. Дохлая рыба время от времени вызывала массовые желудочные заболевания — как их предусмотришь по плану? “
Рассказывает краевед и журналист Петр Васильев: Гришино не случайно выбрано для первого памятника жертвам Свирьлага. Там с 1931 года находился штаб второго отделения свирских лагерей, расположенных возле реки Важинки, а также больница для узников. Помещали в нее практически безнадежных больных, изможденных изматывающей работой и полуголодным существованием. Вот как описывает их последние дни сын священника Александр Белинский: “…Один из лагпунктов отделения, где был лазарет для таких несчастных, можно было назвать городком живых трупов. Дизентерия, катары, язвы желудка, туберкулез и прочие спутники арестантов ежедневно уносили такое количество жертв, что в течение одного года при этом лагпункте выросло кладбище в 2 гектара, причем в одну могилу опускали по несколько трупов. Учет похороненных был поставлен плохо, так что иногда родственники долго разыскивали своего кормильца среди живых и, не обнаружив его, уезжали. На мертвом поле, богатом бугорками, не было никаких могильных знаков. Прохожий не прочтет знакомого имени, не вспомнит добрым словом труженика, жертву садизма, выброшенного, как какая-то падаль…».
Хоронили умерших и расстрелянных всюду. По воспоминаниям старожилов, немало захоронений было вдоль притока Важинки – речки Мужалы. Останки жертв были случайно обнаружены во время дорожных работ чуть выше деревни Гришино.
На протяжении последних 100 лет русские приучали нас , что те кто уничтожал людей на нашей земле это герои , они ставили и ставят и сегодня им памятники , называют именами этих ублюдков, уничтоживших миллионы людских жизней улицы и площади. Всех же тех кто погиб в этих конвейерах смерти они хотят чтобы мы забыли , забыли тех кто погиб от рук русских . Многие из наших с вами родственников , дедов , прадедов , отцов и матерей даже не имеют могил. Их жизни забрали те , чьи дети и внуки и сегодня продолжают своё чёрное дело по уничтожении коренного населения наших земель.